Получив от колдуна еще одну порцию мяса, я прошелся по комнате.

Меньше суток прошло после покушения на великую герцогиню. И примерно двенадцать часов – с того момента, как мне о нем сообщили. Все основные события дня уложились во временной отрезок длиною чуть больше десятка часов. Но их, как мне сейчас казалось, с лихвой хватило бы на неделю.

Вот они – приключения, в которых я раньше хотел участвовать. Было… интересно. Но…

Разве это то, чего я хочу?

Из всех сегодняшних событий я с теплотой вспоминал лишь тишину алхимической лаборатории.

Не привык я к подобной суете.

«Ты веришь в то, что Шесту распорядилась отравить королева Уралии?» – спросил я.

«Мы плохо ее знаем, Сигей, – ответил Ордош. – Не слишком-то много времени она уделяла сыну. Но вполне могла узнать о его исчезновении или смерти и захотеть отомстить. Для Сороки посол признала в гаденыше принца. Но что она сказала королеве?»

«Считаешь, матушка решила посчитаться за смерть Нарцисса?» – спросил я.

«Я бы на ее месте за такое убил. Сам. Лично».

«Ну, это ты. Ты привык убивать даже тех, кто случайно оказался у тебя на пути. Но почему королева решилась на такой шаг накануне возможной войны с Империей? Надеялась, что о ее причастности к смерти герцогини никто не узнает? Сомневаюсь, что она потеряла голову от горя. Быть может, все это происки имперцев? Хотят рассорить королевство и герцогство?»

«Не знаю, Сигей. Но думаю, что Шесту мучают те же вопросы. А ответить на них может только посол. Королева ли приказала, или подкупили имперцы… Но посол точно во всем этом замешана. На месте герцогини я бы бросил на ее поиски все силы».

«Считаешь, посол еще в городе?»

«Вряд ли она ожидала, что Волчица Шестая выживет, – сказал Ордош. – А значит, собиралась следить за теми процессами, что происходят в герцогстве. Делать это лучше всего, находясь в городе. Сомневаюсь, что она сбежала. Но уверен, что заранее приготовила себе хорошее убежище».

Я шел вдоль шкафов, рассматривал корешки книг.

«Что теперь мы будем делать? – спросил я. – Здесь все живы и здоровы. Никого спасать больше не нужно».

«Дождемся жену, поедим. Потом… вон, какая здесь большая кровать, не то что в общежитии. Проваляемся завтра до полудня. И отправимся проведать матушку».

«В королевство?»

«А куда же еще? – сказал Ордош. – Ты сам туда хотел. Покажем ей сынишку. Живого и здорового. Успокоим старушку. Узнаем, не выжила ли она из ума: ведь травить великую герцогиню – не самый умный поступок. Глядишь, окажется, что наша маменька тут вовсе и ни при чем».

«Сомневаюсь, что королева станет со мной откровенничать. Хорошо, если она вообще признает во мне сына. Может и не узнать».

«Может. А ответит или нет – зависит от того, как мы будем спрашивать».

«Собираешься запугивать королеву?»

«Почему нет? Лично мне уже надоело, что женщины нами помыкают. Я не столь терпелив, как ты, Сигей. Ладно, здесь: жена, теща, скоро будет ребенок – постараемся в их глазах выглядеть милыми и спокойными, не будем травмировать психику местным женщинам. Но в королевстве мы жить не собираемся. Так почему бы хоть там не устроить дебош? Тебе срочно нужно научиться вести себя по-мужски: резко и жестко – так, чтобы женщины, наконец, стали прислушиваться к твоим словам».

«Зачем мне это нужно?» – спросил я.

«У нас скоро появится дочь, Сигей. Я уже представляю, как она будет хвастаться подругам: моя мама правит страной, ее все уважают; а у папы во дворце есть собственные тапочки. Ты много успел добиться в этом мире, Сигей! Поздравляю! Кому еще во дворце выделили тапочки с бубенчиками?»

***

Мая вернулась от матери хмурая, задумчивая.

К тому времени служанки перенесли в нашу комнату едва ли не все кухонные запасы. Одних колбас в нарезке я насчитал семнадцать видов (впрочем, съедобными признал только пять). Ордош воспользовался случаем: пополнил запас продуктов в пространственном кармане. Туда же отправились и три кувшина красного вина. Я рассудил, что тех десяти кувшинов, что остались на столе, нам с Маей вполне хватит.

За ужином Мая была молчаливой.

Разговорилась лишь в кровати после полуторачасовых любовных утех.

Я такой хороший учитель? Или Мая способная ученица?

В постели она все чаще проявляла инициативу, чему я радовался: привык в прошлой жизни, что работает тот, кому платят. А архимаг хорошо платил женщинам за работу.

«Ты еще чаевые ей утром дай, дубина», – сказал Ордош.

«Не ворчи колдун. Радуйся тому, что я так хорошо наладил процесс. И молча им наслаждайся».

– О чем беседовали с мамой? – спросил я. – Вижу, ты до сих пор что-то обдумываешь.

– Мы много о чем говорили, – сказала Мая. – Но больше – о покушении. Почему оно произошло, кто виноват, и что теперь делать.

Я лежал на кровати, а Мая сидела рядом со мной, скрестив ноги. Макала в вишневое варенье ломтики сыра, неторопливо разжевывала их, щурясь от удовольствия. Изредка капли варенья падали мне на грудь и живот. Мая вытирала их влажным полотенцем.

– Так ведь уже выяснили, что к покушению приложила руку моя мать.

– Да, – сказала Мая. – И я на нее за это даже не злюсь. Если бы я узнала, что тебя убили – тоже попыталась бы отомстить. И не менее жестоко. Но мне рассказали кое о чем еще: это была не первая попытка убить маму. Предыдущая случилась примерно в то время, когда ты подслушал разговор маршала Иволги. Помнишь, я рассказывала о той воришке, убившей гвардейца? Той, из-за которой Сорока усилила охрану дворца? Так вот, это была не воришка. Та самая стражница, которую все считают жертвой, пыталась застрелить мою маму из пулемета. Но не смогла – Сорока успела выстрелить в нее первой.

– Это предыдущее покушение было как-то связано с тем разговором? – спросил я.

– Мама и Сорока считают, что связано. Я выяснила, почему Иволга только сегодня рассказала маме о предложении вашего посла. Она не сделала этого раньше, потому что перед прошлым покушением готова была на это предложение согласиться.

– Зачем тогда вообще рассказывала?

– С тех пор она изменила свое решение. Решила, что должна служить честно. Но подумала, что по указке посла могла действовать я или Сорока. Поэтому изолировала нас. Меня и бабушку – для нашей, якобы, безопасности. С Сорокой – вообще не церемонилась. Какая прелесть!

Последнюю фразу Мая произнесла с полным ртом: вновь затолкала туда сыр с вареньем. Провела по моему животу влажным полотенцем. Чувствую, перед сном снова придется мыться.

– Что заставило ее изменить решение? – спросил я.

– Тут все просто, – сказала Мая. – Иволга суеверная. Очень. Верит во всякие там приметы – это всем известно. Когда-то… впрочем, это неважно. Иволга рассказала, что как только она решила поддаться на уговоры посла в прошлый раз, соблазнившись наградой, исчезла ее подруга – та, с которой она вела в клубе беседу об измене. Как сквозь землю провалилась. Она возглавляла в нашем герцогстве Департамент Правопорядка – это полиция и прочее. Ее, кстати, до сих пор не нашли. Я слышала об этом случае от мамы. Мама и Сорока теперь считают, что к этой пропаже приложило руку ваше посольство.

Мая макнула в варенье сыр.

– После первого предложения посла никаких значительных событий, на которые Иволге следовало бы реагировать, не произошло – Сорока ведь предотвратила покушение, и она с мамой никого о нем не известили. Вот Иволга и решила, что это знак, сигнал для нее о том, что она ошиблась с выбором. Исчезновение подруги и соучастницы, молчание посла… Потому, когда посол повторила свое предложение, маршал ответила отказом. Пока сомневалась, стоит ли поставить в известность мою маму, случилось второе покушение. Какая прелесть! От гаденыша никто такого не ожидал. Кто бы мог подумать, что мужчина на такое решится?

– Что теперь с ней будет?

– С Иволгой? Она просила маму об отставке. Но мама отказала.