«Причём нужно сделать это поскорее, пока она не натворила очередных глупостей, — добавил я мысленно. — Хватит уже этих покушений на мелкую. Не буду же я присматривать за Мышкой вечно».

Глава 13

Боярышня Алаина пришла в мою комнату перед ужином.

Мышка всё ещё была бледная, но тщательно причёсанная и нарядно одетая, похожая на куклу. Не сказав ни слова, она обняла меня, уткнувшись носом в мой живот. Потом пролепетала о том, что любит меня.

И за руку повела в столовую.

Её хмурая охранница молча следовала за нами попятам.

В столовой вечером собралась уже привычная для меня компания. Во главе стола уселась боярыня Варлая. По правую руку от неё разместилась её беременная жена Кишина. Дети Варлаи — Росля и Алаина — справа и слева от меня. Почтила вниманием дом сестры и боярыня Меркула.

Мелкая уселась ко мне вплотную. Непривычно тихая и малоподвижная. Ела мало. Приходилось подкладывать еду в её тарелку. То и дело чувствовал на руке прикосновения её холодных пальцев.

Несколько раз поймал на себе взгляд Рослевалды.

Когда наши глаза в очередной раз встретились, щёки девицы приобрели цвет спелой клюквы. Росля вздрогнула, уткнулась носом в тарелку.

Забавно. Моё пение и наша прогулка явно не прошли для Мышкиной сестры бесследно.

Не оставила меня за ужином без внимания и боярыня Меркула.

Со свойственной ей ядовитой иронией поинтересовалась, не жмёт ли мне одежда её сестры. Не узнал ли я, где жил раньше. И не спешу ли я вернуться домой.

С вопросами о том, удалось ли мне вспомнить о себе хоть что-то, обратились ко мне и две другие боярыни — в их словах услышал искреннее беспокойство.

Состроил боярыням в ответ грустную мину, покачал головой.

Вот тогда-то Росля и сообщила о том, что я пел ей на незнакомом языке. Красивом. Непонятном. Возможно, я иностранец. Боярышня даже сумела вполне сносно воспроизвести несколько фраз на эльфийском.

Талант! И умница.

Вряд ли бы я лучше сумел свернуть к теме пения.

В столовой тут же возник лингвистический спор. Даже не подозревал, что Силаевы знатоки языков. На миг ощутил, что очутился на заседании Большого учёного совета Бергонии: боярыни сыпали названиями стран и регионов, перечисляли населявшие их народы и языки, на которых те изъяснялись — ну точно, как зануды бергонские профессора.

Споры завершились тем, что в столовую принесли карауку. Служанка вручила её мне. Одарила строгим взглядом, призывая обращаться с инструментом бережно.

Силаевы позабыли о спорах, повернулись в мою сторону.

Старшие женщины горели желанием услышать незнакомый язык. Младшие — моё пение. Я же хотел пополнить запас маны.

— Кира… можно… ту песню? — попросила Рослевалда.

Улыбнулся.

Поставил «замок» на резерв. Не хотел сыпать во время пения иллюзиями, как тогда, в кафе, под «Гимн весны». Уж очень много та расходовала энергии.

Под ироничные комментарии Силаевой старшей проверил настройку инструмента.

Пальцы Мышки вцепились в мой кафтан.

Подмигнул мелкой.

И повинуясь просьбе Росли (глаза девицы возбуждённо блестели), начал своё вечернее выступление с «Баллады о первой любви».

Внутренние часы подсказали, когда время перевалило за полночь.

Я слез с кровати, подошёл к двери.

Сегодня вновь остался ночевать у Силаевых. Надеялся, что в последний раз.

Но для того, чтобы задержаться здесь, у меня была веская причина. Я собирался ночью пополнить свой запас маны. Не крохами энергии, что наполняли резерв в процессе приватного исполнения песен. Намеревался заполнить его полностью. И чётко представлял, как и где это сделаю.

Прислушался.

Если слуги династии и несли вахту около моей комнаты, то ничем себя не выдали. Тратиться на «скан» или «обнаружение жизни» не стал. Надеялся, что любопытство не заставит слуг боярского рода за мной подсматривать. Не хотелось бы, чтоб они узнали о моей ночной прогулке: лишние вопросы и подозрения ни к чему.

Поправил одежду.

Не удержался, зевнул.

И тут же откашлялся: никогда ещё в этом мире не пел столько, как сегодня.

Вечерний концерт в столовой затянулся.

Вслед за «Балладой» я исполнил для Силаевых несколько похожих песен о любви, безумно длинный «Драконий реквием», «Сказание о древних воителях». Всё это на эльфийском.

Никто не спрашивал перевод стихов. Женщины смотрели на меня подёрнутыми мечтательной поволокой глазами. Изредка утирали слёзы, улыбались. Устремляли в мою сторону спонтанные выбросы сырой маны, пополняя мой резерв.

И требовали, чтобы я пел снова и снова.

С удовольствием шёл навстречу их просьбам.

Пока мой голос не стал хрипеть.

И я не убедился, что собранной энергии хватит на запланированное мною на эту ночь мероприятие.

После «концерта» задержался у Мышки. Поболтал с ней под присмотром охранницы, усыпил мелкую заклинанием. Ночные визиты боярышни сегодня в мои планы не входили.

Как и романтические беседы с Рослей.

Та словно случайно столкнулась со мной, когда я возвращался от Мышки. Волновалась, прятала взгляд, вытирала о кафтан ладони. Но набралась смелости заговорить.

Давно я не общался с влюблёнными в меня девочками-подростками. А в том, что Росля воспылала ко мне чувствами, я уже не сомневался. Вот они плоды, ради которых и проливают пот настоящие Мастера голоса — их рассказы о том, что они стараются только ради искусства как раз и рассчитаны на таких неопытных девиц, как боярышня Силаева.

К себе (точнее, в выделенную мне Силаевыми комнату) я Рослю не пригласил. Кто знает, как далеко она решилась бы зайти в своих порывах. Не стал травмировать девицу возможными шокирующими открытиями и впечатлениями. Не время и не место для подобных экспериментов.

Но уделил Рослевалде приличный кусок моего времени. Вдоволь с ней полюбезничал. Даже прогулялся плечо к плечу по коридорам дома. Время у меня на это оставалось. Да и чувствовал за собой должок: ведь именно Росля помогла мне сегодня узнать, кто такая Бритта.

Чтобы моя ночная прогулка точно осталась незамеченной, я бросил на дверь своей комнаты «камень» — цементирующее плетение. Теперь до утра без помощи магии дверь открыть не сумеют. Только если выбьют её вместе с куском стены.

Погасил свет, выглянул в окно.

Местность около дома просматривалась хорошо. Безлюдная: никого не увидел.

Пора.

Скастовал «отвод глаз», взобрался на подоконник. Спрыгнул из окна на клумбу. Под ногой захрустели стебли цветов.

Маяк я повесил на тело боярыни сразу после ужина: бросил на неё простенькое плетение «пищалку». Рассудил, что так будет легче отыскать, где она ночует. Не придётся рыскать по её жилищу.

Прогулка по ночному кварталу вышла недолгой. Не заплутал.

Не особенно таился, но и обходил ярко освещённые места.

Остановился у стены дома. Добрался сюда без особых проблем. Стражницы меня не заметили, собак и других животных не встретил — повезло.

Вновь навесил на себя «отвод глаз».

«Отвод глаз» — замечательная вещь. Но заклинание не срабатывало на тех, кто тебя уже заметил. И не прятало твои запахи. Поэтому в присутствии «нюхачей» им лучше не баловаться; и накладывать его на себя, будучи уверенным, что на настоящий момент тебя никто не видит.

Вдохнул запахи трав. Послушал, как шелестел листвой кустов ветер.

Не различил ни шагов, ни голосов.

Окинул взглядом мрачное тёмное строение.

Сплёл «зов» — разослал его по округе. Поймал отклик.

Ухмыльнулся: маяк отозвался наверху — на третьем этаже.

Росля ничего не напутала. Меркула Силаева действительно жила здесь.

А значит: и Бритта тоже.

Я описал Росле убийцу охранниц сразу же, как только вернулся из храма предков.

Боярышня сказала: