Какое-то время ели молча.

— Пока ты ездила, Варлая, дела в Бригдате не стояли, — сказала, наконец, боярыня Кишина. — Поговаривают, что Сомовы и Барокшаевы вот-вот заключат союз с Берендеевыми. А под дудку тех, как ты знаешь, уж лет двадцать пляшут Ляхины. Всё идёт к тому, что наши позиции в Совете перед Турниром предков окажутся проигрышными…

За ужином я слушал Силаевых молча, с интересом. Заглядывал в декольте боярыни Кишины. И чувствовал себя за столом совершенно лишним.

После ужина, прежде чем снова пойти мыться, я проделал малый разминочный комплекс — проверил, как продвигается процесс улучшения рефлексов. Убедился, что на эталонный образец — воина Моз — пока походил слабо. Но всё же остался доволен результатом: скорость реакции улучшилась, да и силёнок прибавилось.

Хорошее питание и магия, разумеется, не могли полноценно заменить многолетние тренировки. Но вполне эффективно перестраивали тело под нужный мне шаблон.

Стемнело.

Перед сном распахнул на окне ставни. Впустил в комнату свежий воздух и вездесущую мошкару.

Но едва я погасил в свет, как в мою дверь постучали.

Явилась Мышка.

Бледная, с широко раскрытыми глазами. Она пугливо вглядывалась в темноту.

— Не спишь? — спросила она. — Можно я войду?

Сказал:

— Заходи.

Мелкая рванула к моей кровати, шлёпая босыми ногами по ковру. Запрыгнула на постель. Вцепилась холодными пальцами в мою руку.

— Что случилось? — спросил я. — Ты чего трясёшься?

— Страшно, — шёпотом сообщила Мышка.

Оттопырила нижнюю губу.

— Чего ты испугалась? Где твоя охрана? Они же весь день за тобой ходили!

Мелкая вздохнула.

— За дверью стоят. А что от них толку? Тогда меня тоже… охраняли. Но оно всё равно пришло! Оно их не боится.

Шмыгнула носом.

— Кто пришёл? — спросил я.

— Оно, — повторила Мышка.

Завертела головой, осматривая тёмную комнату. Ещё крепче стиснула мою руку. Приблизила лицо к моему уху и прошептала:

— Тётя Меря сказала, чтобы я никому о нём не говорила. Она думает: вы посчитаете меня маленькой трусихой. Решите, что я позорю свою фамилию. И что я обманщица. Но ты же не станешь обо мне так думать, Кира? Ты же моя подруга? Правда-преправда?

Я взъерошил её волосы.

— Никакая ты не трусиха, боярышня Алаина. Ты смелая девочка. Уж я-то это знаю.

Зрение у моего нынешнего тела по ночам всё ещё никудышнее. Но глаза кое-как привыкли к темноте. Потому я заметил, что мелкая нахмурилась.

— Не называй меня так, Кира! — сказала она. — Не хочу быть Алаиной! Я Мышка!

— Как скажешь.

— Так и скажу! Ты сама говорила: наплевать, что думают о тебе другие! Я теперь считаю себя Мышкой. Никогда не любила это дурацкое имя: Алаина. Звучит… противно. Пусть мама называет меня, как угодно. И в школе тоже. Но ты, Кира, зови меня, как раньше. Ладно?

— Договорились, Мышка, — сказал я. — Так чего ты прибежала? Кого испугалась?

— Чудовища.

— Какого ещё чудовища?

— Ты точно не будешь смеяться, Кира? — спросила мелкая. — Правда-преправда?

Её глаза влажно блестели.

Несмотря на это она выглядела забавной.

— Обещаю, — сказал я.

Очень хотелось улыбнуться.

Но я закусил губу. Изобразил серьёзного взрослого человека.

Мышка снова поднесла губы к моему уху.

— Я помню, кто утащил меня тогда из дома, — сказала она.

Повернулся к ней.

— Вспомнила, кто тебя похитил?

— Тихо! Да. Я видела его.

Приподнял брови.

— Узнала? — спросил я. — Ты с ней знакома?

Мелкая замотала головой.

— Нет, — прошептала она. — Я не рассмотрела его лицо. Только глаза.

Замолчала, вновь огляделась. Пугливо, словно… мышка.

— Они были страшными! Красными! Светились, как угольки. Правда-преправда! У людей таких не бывает. Меня утащило чудовище, Кира! Я не обманываю! Так и было! Ты мне веришь?

Мелкая настороженно смотрела мне в глаза.

Я сумел не улыбнуться. Сохранил серьёзное выражение лица.

Кивнул. Повёл плечом.

— Конечно верю, Мышка.

Мелкая робко улыбнулась.

— Я знала, Кира, что ты моя самая лучшая подруга. А тётя Меря в друзьях не разбирается. Мама — да, мама бы не поверила. И Росля тоже — она говорила, что чудовищ не бывает. Как здорово, что у меня теперь есть ты, Кира! Я тебя люблю!

Мышка вскочила на ноги, обхватила руками мою шею — стиснула её, затруднив мне дыхание. Всхлипнула.

Я похлопал её по спине.

Спросил:

— Это что за рыдания? Ну-ка прекращай лить сопли. Ты же Мышка, а не какая-то там… маленькая Алаина.

Мелкая утёрла рукавом слёзы.

— Я не плачу, — сказала она. — Это… так, глаза чешутся.

Протянул её носовой платок.

Мышка высморкалась.

— Можно я с тобой сегодня посплю, Кира? — спросила она. — Пожалуйста! Хотела переночевать у мамы, но она ушла спать к тёте Кишине.

Я кивнул.

— Почему бы и нет? Кровать большая. Места хватит. А если вдруг явятся чудовища — не переживай, глазки я им выколю. Ты меня знаешь.

На лице Мышки расцвела улыбка.

— Спасибо, Кира! Я знала, что ты меня не прогонишь! С тобой я ничего не боюсь!

Мелкая снова бросилась меня обнимать.

Я стойко вытерпел всплеск её эмоций.

— Только сообщи своим охранницам, что останешься здесь до утра, — сказал я. — Чтобы они тебя не потеряли. Ворвутся к нам ночью — разбудят. Не выспимся. Нам это надо?

Мышка закивала. Свесила с кровати ноги, спрыгнула на ковёр. Она походила на привидение: при свете звёзд, что проникал в комнату из окна, её волосы и белая одежда слегка серебрились.

Не слышал, что мелкая говорила слугам рода. Вернулась она с улыбкой на лице. С разбегу запрыгнула на постель.

— Всё. Сказала.

Надежда на то, что Мышке не позволят остаться в моей комнате до утра, растаяла.

Нужно валить из этого дома. Тут мне покоя не будет.

— Молодец, — сказал я. — Тогда укладывайся. Твоя сторона та, я сплю на этой. Чур, ночью не храпеть и не толкаться!

— Я не храплю!

Мышка забралась по одеяло.

— Все так говорят, — сказал я.

Демонстративно зевнул. И метнул заклинание.

«Сон» подействовал на мелкую мгновенно.

Глава 9

Утром меня разбудила Мышка.

Слышал на рассвете, как она уходила — теперь проснулся, когда вернулась.

Она ввалилась ко мне в комнату шумная, весёлая.

— Вставай, Кира! — сказала мелкая.

Запрыгнула на кровать, стала теребить моё плечо.

— Что стряслось? — спросил я.

Щурил спросонья глаза.

— Утро стряслось, — сообщила мелкая. — Пора идти завтракать. Поднимайся!

В просторной столовой пахло свежей выпечкой и кислой капустой.

Вслед за Мышкой я уселся за стол. Слуга задвинула мой стул, налила в бокал ягодный морс. И мне, и мелкой. Я приподнял брови, указал слуге на кувшин с вином. Женщина послушно придвинула к стакану с морсом бокал, плеснула туда похожий цветом на кровь напиток.

Я пригубил вино — кислое, терпкое; несомненно, лучше того ужасного пойла, что мы с боярыней Варлаей пили в Оргоне.

Дегустируя вино, снова полюбовался на роскошное декольте Кишины. Кафтан на боярыне сменился. Но его содержимое осталось великолепным.

Всё не мог запомнить цвет глаз боярыни. Потому что мой взгляд упрямо не желал задерживаться на лице жены Варлаи — отпускался ниже.

От созерцания гладкой загорелой женской кожи меня отвлёк знакомый голос — завтрак в доме сестры вновь почтила вниманием Меркула Силаева. Она отчитывала за неведомую мне провинность слугу. Её слова сочились сарказмом и ядовитой иронией.

Полной противоположностью тётке выглядела сестра Мышки. Росля снова была молчалива. Не реагировала на тёткины шутки. Мусолила в голове явно безрадостные мысли. Постукивала о зубы ложкой — наверняка не заметила, что приступила к еде раньше других.