— Ну, во-первых, Карибы — они большие. Друзья из цитадели демократии под каждым кустом не сидят, — Эдгар клацал тумблерами и жал какие-то кнопки. Потом обернулся и спросил у будущих светочей западнославянской литературы. — Вы пристегнулись? Отлично, прошу разрешения на взлет.
И быстро-быстро заговорил по-испански в рацию. А потом взялся за штурвал. «Пчелка» пробежалась по взлетно-посадочной полосе метров сто, не больше, оторвалась от земли и поднялась в небо.
— Вояж на Кубу я представлял себе несколько иначе, — мрачно проговорил Анджей. — Ну там, кубинские сигары, знойные девушки, вечер на пляже… А тут — прилетели, пробежались по бетону, вспотели — и снова в небо…
— Черти шо, — подтвердил Яхим.
Где он это вообще подхватил? Совсем ведь не по-чешски. С другой стороны — чья бы корова мычала, я вообще на десятке языков только ругаться и умею.
— Будет посадка в Сантьяго-де-Куба, на дозаправку. Сигары там за углом бабуля продает, сама на бедре крутит. Ром у нее тоже есть, я покажу куда идти, зелье — отменное!. Из знойных девушек будут матёрые барбудос… — Эдгар зубоскалил, почти не уделяя внимание управлению самолетом. — Ну и медсестрички. Медсестрички там огонь! У вас будет минут сорок на всё про всё, в целом — можно успеть! Потом — Санто-Доминго, и оттуда напрямую уже до Моны.
— Это в международном аэропорту имени Хосе Антонио Мацео Грахалеса? — удивился Анджей.
— Это на базе Кубинских революционных вооруженных сил, — беспечно ответил пилот.
После этого Анджей замолчал надолго, и прибалт-индеец-латинос повернулся ко мне:
— По поводу твоего вопроса… Понимашь, есть политика с приставкой «гео», а есть — с приставкой «микро». И если на уровне «гео» нам с амерами не по пути, это уж точно, то на уровне «микро» порой попадаются такие удивительные уроды, что даже с дядями из Лэнгли не грех посотрудничать, чтобы этих уродов прижучить.
— Картели? — спросил я.
— И картели тоже, — не стал спорить он. — Тут народ горячий, хватает всякого… Здесь, и в Африке, Океании, Индокитае, на Ближнем Востоке. Мы думаем — это они, они думают — это мы, и получается что какой-то упырь под самым носом вырезает целые деревни, продает детей на органы или загоняет кокаин тоннами…
— А причем тут литературный форум? — забросил удочку я.
— А полковник не сказал? — мы оба были в наушниках, пассажиры — нет, а моторы набрали обороты и гудели будь здоров, так что подслушивания от двух медленно трезвеющих писателей мы не опасались.
— Не сказал, — досадливо признался я, глядя на Эдгара с надеждой.
— Тогда и я не скажу, — рассмеялся пилот. — Видимо, ему нужна твоя неподражаемая импровизация. Как в Афгане.
Вот зараза, а?
— В Афгане у меня был бронежилет! — а что я еще мог сказать?
— Хочешь — возьми «Ксюху». Или — «Муху», — дернул головой в сторону салона Эдгар.
— Не хочу я ни «ксюху», ни «муху»… Мне бы хайбер, — хайбер я дома оставил, не тащить же его в аэропорт!
Международные линии «Аэрофлота»- это вам не вэдэвэшные военно-транспортные самолеты, там порядок, понимать надо! Никакого, понимаешь, перепута!
— Хе-е-е! Картошку нечем чистить? Колбаску нарезать? — Эдгар полез под сиденье, не отпуская при этом штурвал, и извлек на свет Божий огромный ржавый мачете в плетеных ножнах. — Дарю! Сельскохозяйственный инструмент, между прочим, а не то, что вы там подумали! Мне его бабуля в качестве сдачи с сотки дала.
Я машинально взял эту устрашающего вида предмет и спросил:
— А чего он такой тупой и ржавый?
— Так сдача, говорю же! Мол, на тебе Боже что нам негоже! Бери, бери, скажешь что сувенир, поймут… Мол, облапошили гринго, втюхали черти шо!
— Черти шо? — встрепенулся Яхим из салона и уставился на мачете.
Эту фразу он очень хорошо услышал!
— Да, да… — в этот момент зашипела рация и Эдгар напрягся, и принялся что-то отвечать, так что я оказался предоставлен сам себе.
—…А ты улетающий вдаль самолёт
В сердце своём сбереги,
Под крылом самолета о чём-то поёт
Зелёное море тайги… — пропел я, глядя на безбрежную голубую гладь моря через лобовое стекло. Или как оно в самолетах называется?
— Совсем сбрендил? Какая, к черту, тайга, Белозор? — Эдгар щелкнул несколькими тумблерами на приборной панели и взялся за штурвал. — Скоро — Сантьяго. Нужно успеть до того, как погода испортится.
— В каком смысле — испортится? — удивился я. — Штиль, на небе — ни облачка!
— Хо-хо! — пилот как-то нервно начал перебирать пальцами на штурвале. — Вообще-то тут с июня по ноябрь — сезон ураганов!
Яхим всё-таки сходил за угол к той бабуле. Ну как сходил? Сползал на бровях! Не знаю, как чех объяснялся с местными барбудос, и откуда у него были деньги, имеющие хождение на Острове Свободы, но приперся он с какой-то торбой, полной стекольного звона, алкогольного бульканья и табачного запаха.
— Tato stará žena mi prodala další vepřovou kýtu… — извиняющимся тоном проговорил он и достал из торбы свиную ногу. — Не знаю, как вышло…
Пан Анджей посмотрел на него сначала сквозь очки, потом, спустив их на нос — над очками, но и это не помогло. Тогда он передвинул очки на лоб и засмеялся.
— О, курва! Не знаю, как вышло? Старая карга обдурила тебя! Дай хоть ром понюхаю… Ест то добри алкохоль, м? Брадзо, брадзо добри! — он принюхался и одобрительнро закивал. — Пан Белозор, выпьем?
Я отказался и на сей раз. Может быть и зря. Всё-таки тот, кто придумал, что лететь мы должны своим ходом был настоящим извращенцем: от Гаваны до острова Мона — тысячу шестьсот километров! Ну да, крейсерская скорость «Пчелки» — примерно сто восемьдесят — двести километров в час, но учитывая посадку в Сантьяго и еще на каком-то крохотном островке для дозаправки, всё равно выходило, что мы должны были лететь весь день!
Ладно — я. Я — товарищ неприхотливый, для меня встревать в неприятности и терпеть тяготы и лишения — дело обыденное, можно даже сказать — привычное, что в той жизни что в этой… Но чех и лях-то чем провинились? Конечно, жираф большой, ему видней… Самое первое, что приходило мне в голову, так это версия о том, что на самом деле кому-то жутко не хотелось, чтобы Белозор попал на форум. И где-то во Флориде (или откуда там отправляются все остальные участники?) меня ждала смертельная опасность. Или — не смертельная, а просто — серьезная такая возможность зависнуть на территории вероятного противника на неопределенное время… Но тогда — на кой хрен вообще Герилович и те, кто за ним стоят затеяли всю эту игру?
В общем — мыслей было много, и все как одна — бестолковые. Я ведь ничего не мог поделать с таинственными заговорами, серыми кардиналами и тихими сражениями рыцарей плаща и кинжала. Зато — я мог попробовать продать свою книгу в США и других англоязычных странах. Это и был мой, личный смысл терпеть всю эту дичь.
Ну и Карибское море под крылом самолета — это всё-таки не хухры-мухры! Может, даже, искупаться получится! Не, ну а что? Говорят, Исла де Мона — это один большой заповедник! Райское место!
Я откинулся на кресле второго пилота и задремал, представляя себя тропические пейзажи, беленький песочек, яркие звезды и шум прибоя.
Глава 19 в которой перепут всё-таки случается
— В каком смысле — двадцать пятое это суббота? — у Эдгара были такие глаза, какие можно обнаружить у нашкодившего кота после того, как его поймали за шкирку на месте преступления.
— Да вот так вот — двадцать четвертого мы вылетели, двадцать пятого прибыли в Гавану. Двадцать шестое — это воскресенье, — я от досады пнул ногой какую-то канистру и она с гулким звуком пролетела над совершенно пустым, без единой живой души аэродромом Карабинери.
Аэродром был так себе, фиговенький. Просто — ровная площадка и какие-то не то вагончики, не то — контейнеры с эмблемами береговой охраны США. Этих бравых ребят тут тоже не было. На острове Исла де Мона вообще нахрен никого не было, кроме нас четверых. Ну и там птичек разных: чаек, попугаев и черт знает кого еще.