Ели мы с боярышней вдвоём. Она всё ещё казалась испуганной. Выглядела болезненно-бледной.

Успокаивал её, как мог.

После обеда развлёк ребёнка коротким вокальным выступлением. Тут уже преследовал корыстные мотивы. Которые себя оправдали.

Мышка слушала меня с искренним восторгом, пусть и не понимала слов песен. Пополнил свой запас маной — мизерным количеством. Но на безрыбье… хоть что-то.

До храма предков я дошёл, не прячась.

День.

При дневном свете заклинание «отвод глаз» не давало стопроцентной гарантии того, что меня не заметят. Да и маны на него, признаться, у меня не было. Берёг накопленную за сегодня энергию для других плетений.

Вошёл в храм, не таясь.

Не спеша обошёл его единственный зал, полюбовался на многочисленные женские портреты на стенах. У входа в фамильный склеп Силаевых застал пару стражниц. Те увлечённо бросали в стену маленькие камешки, спорили: играли в незнакомую мне игру.

Подошёл к ним незамеченным.

«Сон» подействовал на охранниц быстро. Женщины распластались на полу. Подвинул их тела к стене, снял с ремня одной из них кольцо с ключом — как и предполагал, тот оказался от склепа.

Приоткрыл дверь, вдохнул запах огненного масла и слабенький аромат благовоний. Нашёл на полке у входа фонарь, встряхнул его. Тот вспыхнул, осветил каменный пол, широкую винтовую лестницу. Я прикрыл за собой тяжёлую дверь, зашагал по ступеням.

Росля не вспомнила, есть ли пост стражи внутри их фамильной усыпальницы. Поэтому я ступал тихо, прислушивался. Любая моя оплошность могла обернуться незапланированной тратой маны.

У подножия лестницы никого не встретил. Поднял повыше лампу, осветил зал, где оказался. Просторный.

Ещё вчера я бы разбросал по стенам вокруг себя огоньки, подсветил бы здесь каждую трещину.

Но не теперь.

Магическую энергию тратить не хотел. Тем более что вскоре она мне понадобится.

«Там сразу понятно, где начинаются залы моих предков, а где галерея слуг рода», — объясняла мне Росля.

Я окинул зал взглядом. Те же портреты на стенах, что и в комнате наверху. Множество выложенных из цветных камней фигурок и узоров.

Понял, о чём говорила сестра Мышки. Изображения и настенная мозаика позволили чётко понять, за какой из арок покоятся боярыни — за какой их слуги. У одного хода украшательств нашёл в изобилии, у другого — строгий минимум.

Направился в галерею слуг.

Тёмный туннель привёл меня в следующий зал. Или, скорее, в пещеру: над созданием этого огромного помещения явно поработала вода — когда-то давно. Теперь большой влажности в воздухе я не почувствовал.

Зато ощутил знакомый запах. Я остановился, попытался понять: не почудился ли он мне. Ведь я стоял в подземелье человеческого города, а не в эльфийской роще.

На одной из стен, помимо выдолбленных в камне лож с мумифицированными человеческими телами, увидел переплетения древесных корней. Потрогал корни рукой. Не удержался, скастовал на них «скан».

Туман из рассеянной в воздухе магической энергии, что высветило заклинание, подтвердил: я не брежу. Эти толстые жгуты корней действительно то, чем кажутся. Запах меллорна мне не привиделся.

— Интересно девки пляшут, — пробормотал я вслух.

Поднёс фонарь к ближайшим человеческим останкам. Осветил слабо истлевшую одежду, скрещенные на рукояти меча руки, прикрытые серебряными монетами глазницы.

Давно считал себя специалистом по мертвецам. Побывал в сотнях склепов, в десятках человеческих, эльфийских и даже гномьих подземных захоронениях. Такие обтянутые высохшей плотью останки тоже приходилось видеть. Именно в усыпальницах эльфов, под священными рощами, в могилах принизанных корнями меллорнов.

Провёл по шершавому корню рукой. Ощутил знакомое тепло.

Что за бред? Откуда у того недозрелого деревца такая мощная корневая система? Да ещё и… столько магии? Как у Дерева хранительницы! Но тому обычно тысячи лет! А меллорну в квартале Силаевых — лет пятьдесят, вряд ли больше. Уж я-то мог это определить на глаз — тем странней было то, что видел здесь, под землёй.

Я вертел головой; то здесь, то там замечал всё новые скопления корней. Те пронизывали камни, свисали с потолка. Но обходили стороной ниши с останками — словно сознательно избегали встречи с человеческими телами, не желали те осквернять и задевать этим чувства их живых потомков.

На такое способны только меллорны. Взрослые. Клянусь Деревом хранительницы.

Покачал головой.

Ладно. С меллорном разберусь после. Сейчас я пришел… не за этим.

Подсвечивая дорогу, зашагал дальше. Из одного зала в другой. Спускался всё ниже. Прикидывал в уме возраст первых захоронений, пытался подсчитать, сколько ниш с мёртвыми слугами рода Силаевых ждёт меня впереди. И как долго придётся идти до тех мертвецов, что очутились здесь недавно.

Понял, что цель близка, когда услышал впереди шум. Росля упоминала, что работы по строительству новых ниш в стенах усыпальницы не прерывались ни на день. А раз там, впереди, долбили камень, значит свежие захоронения уже близко.

— Закати губу, — сам себе сказал я. — По этим тоннелям звуки разносятся далеко. Так что тебе ещё топать и топать.

Аромат меллорнов становился всё насыщенней. Но дышалось по-прежнему легко. Временами я ощущал движение воздуха: должно быть, вход через храм предков — не единственный.

До источника звуков шёл долго. Сбился со счета, сколько миновал залов с безжизненными телами. Перестал оглядываться по сторонам: убедился, что возраст захоронений уменьшался — значит иду в нужном направлении. Моя цель там, дальше. А кроме неё меня в этом подземелье ничто не интересовало.

Рабочих, что долбили камень, я не увидел. Впрочем, и не стремился. Напротив, с радостью избежал бы встречи с ними — то, что собирался совершить, лучше делать без свидетелей.

Звуки раздавались уже совсем близко. Их источник мог оказаться в соседнем зале. Но мне был нужен не он.

Наткнувшись взглядом на пустое, покрытое нетронутым слоем пыли углубление в стене, я остановился.

Замечательно. Наконец-то.

Вернулся на десяток шагов назад. Поднял вверх фонарь. Не спеша прошёлся вдоль каменных ниш, вглядываясь в лица мертвецов.

Вот они. Свеженькие. Мечта некроманта.

В прошлой жизни я бы им всем нашёл применение. Посчитал бы неплохим материалом. Способным принести пользу.

Надеюсь, в этой обойдусь без мертвечины. Задолбали покойники.

Поморщил нос.

Сколько дней прошло со дня смерти тех женщин? Десятка два? Когда я познакомился с Мышкой?

Нужную мне парочку опознал по верному признаку: их головы пусть и лежали вплотную к телам, но были отсечены. Прекрасно. Именно так и описала смерть своих слуг Варлая: те, кто похитил Мышку, охранниц обезглавили.

— Здравствуйте, дорогие мои, — прошептал я. — Вы-то мне и нужны. Рад познакомиться. Как там сказала боярыня? Мёртвые не разговаривают? Я с вами болтать и не собираюсь. Не до болтовни пока. Может быть позже перетрём с вами за жизнь. Ладно?

Я посмотрел на прикрытые всё ещё блестящими монетами глазницы.

И добавил:

— Но вот о том, кто и как вас убил, вы мне сейчас расскажете.

Глава 12

Я нашел гладкий участок каменного пола в двух шагах от ниш с телами охранниц, установил рядом с ним фонарь. Извлёк из кармана кусок стекла — припас его заранее. Закатал рукав и вскрыл себе на левом запястье вену.

Кровь закапала на пол.

При поднятии мёртвых совсем без пролития крови не обойтись. Но если есть магия, можно использовать свою. Да и не так много. Одно крохотное плетение сохраняет жизнь двум десяткам птиц… или одного пленника.

Макнул в лужицу палец, принялся рисовать.

Как всегда в ответственных случаях, зачесался кончик носа. Или это аллергия на некромантию? Линии пентаграммы призыва получились ровными, чёткими. Ни одну черту мне не пришлось рисовать заново. Рука ни разу не дрогнула, глазомер не подвёл.

Завершил рисунок энричной печатью. Мелинийскими рунами соединил её контуры с вершинами основы-звезды. Щедро плеснул в центр печати кровь. Поверх получившейся тёмной лужицы установил голову одной из охранниц — вынул её из кожаного шлема. Можно было использовать любую часть тела покойницы. Но раз голову отсекли до меня, я не увидел причины этим не воспользоваться.