Ясно, что Бартенс меня провоцировал, вот только зачем? Неужели, чтобы убрать свидетеля на дуэли? По идее, что может быть удобней? Способ верный и, можно сказать, в некотором смысле «официальный».

Мне ужасно не хотелось идти на поводу у этого урода, однако промолчать было совершенно невозможно. Оскорбление нанесено, а значит, должна последовать сатисфакция.

— Это такая же правда, — начал я, раздельно и чётко выговаривая слова, чтобы всем было хорошо меня слышно, — как и то, что особа, рассказавшая вам об этом, является стареющей весёлой вдовушкой, решившей напоследок гульнуть и заведшей себе молодого кавалера из высших слоёв общества, который, в свою очередь, видимо, не имеет природного обаяния, чтобы найти себе пассию, более подходящую по возрасту, а потому довольствуется тем, что предлагают.

Достаточно было взглянуть на багровое лицо Бартенса, чтобы понять, что каждое слово попало в цель. Раздался тихий смешок, послуживший спусковым механизмом для нервов Бартенса: издав сдавленный возглас, он кинулся на меня и вцепился в горло. Я позволил ему сделать это, чтобы коготки увязли с гарантией. Мы повалились на пол, заставив окружающих с криками раздаться в стороны. Чьи-то руки вцепились в нас и не без труда растащили. Бартенс был не в себе: хрипел и порывался снова накинуться на меня. Я поправил галстук и подмигнул бледной от ярости Раскуль.

Немного угомонившись, Бартенс стряхнул с себя чужие руки, одёрнул фрак и, сверкнув на меня глазами, проговорил, цедя слова сквозь зубы:

— Я не знаю, кого вы имели в виду, господин Блаунт! Вероятно, кого-то из моих добрых знакомых. Тот факт, что вы с ними не знаетесь, поскольку вращаетесь совершенно в иных кругах, вас не оправдывает. Я требую удовлетворения. Завтра, на рассвете.

Я безмятежно улыбнулся.

— Если бы вы не сказали этого, я сам потребовал бы от вас сатисфакции. Впрочем, я рад, что именно вы вызвали меня.

Бартенс иронически приподнял бровь.

— Вам угодно выбрать шпагу? — поинтересовался он, намекая на то, что мне известно о его меткости.

— Нет, я знаю, что клинком вы владеете не хуже меня, — ответил я. Бартенс пару раз выигрывал национальный чемпионат, когда я пропускал соревнования. Впрочем, дело было не в этом. Мне хотелось разделаться с этим выскочкой гарантированно, безо всяких шансов на то, чтобы он вывернулся. Это должно послужить примером другим желающим проехаться насчёт моей профессии и отношений с отцом. — Я требую, чтобы мы стрелялись через платок и по жребию.

Глава 11

— По жребию? Что это значит? — насторожился Бартенс.

— Секунданты зарядят лишь один из пистолетов. Мы не будем знать, какой именно. Таким образом, у вас не будет никакого преимущества передо мной. Пусть судьба решит, кто из нас достоин смерти. Угодно вам принять мои условия, или вашей храбрости хватает, лишь чтобы болтать попусту? — я, не моргая, уставился в глаза Бартенсу, который на секунду замер, осознавая, что именно ему предлагают, а затем изменился в лице.

Его гневный румянец сменился бледностью, кадык над тугим воротником судорожно прошелся вверх-вниз.

Но, конечно, не могло быть и речи о том, чтобы отказаться от предложенных условий. Скривившись и делая вид, что ему всё равно, Бартенс делано равнодушно пожал плечами.

— Как угодно. Встретимся на рассвете. Я пришлю вам своего секунданта. Дайте ему адрес, чтобы он знал…

— Не будем затягивать, — перебил я, не собираясь сообщать, где проведу эту ночь. — Договоримся сейчас.

— Хорошо, вот мой секундант, — Бартенс обернулся к стоявшему за его спиной Готли. — А кто ваш?

— Господа, кому угодно? — громко спросил я, оглядевшись.

Как я и ожидал, желающих присутствовать на подобной дуэли сыскалось более чем достаточно. Я выбрал толстого и круглощёкого Стэнли, с которым во время учёбы советовался иногда по поводу своих химических опытов.

Секунданты отправились в сторонку, чтобы обговорить детали, а остальные разошлись. Ни Бартенс с фон Раскуль, ни мы с Софи долее оставаться на балу не стали.

Уже в машине, сидя рядом с Софи, которая, кажется, пребывала в полном смятении, я понял, что мог не опасаться назвать Бартенсу адрес «Элеонора» — уж эту-то ночь я проведу совершенно спокойно, ведь если со мной приключится беда, пойдут слухи, что Бартенс постарался избавиться от противника до дуэли, а для человека его положения это означало бы конец всем связям в обществе. Это должна понимать даже графиня фон Раскуль (я предполагал, что она могла бы организовать какой-нибудь несчастный случай с противником своего возлюбленного, чтобы избавить того от необходимости участвовать в поединке). Бартенс не простил бы ей такого, ведь все подумали бы на него в любом случае.

И всё же, надолго оставаться в «Элеоноре» не стоит, нужно подыскать квартиру. Насчёт исхода дуэли я не беспокоился: магия защитит меня от пули Бартенса.

Мои мысли прервала Софи.

— Как вы думаете, где Майкл? — спросила она. — Я правильно понимаю, наш план провалился, и всё кончилось не так, как вы планировали?

Я мог бы ответить, что никакого чёткого плана у меня и не было, так что и проваливаться было, собственно, нечему, но вместо этого сказал другое:

— С графиней не было её дворецкого Франца. Она всегда ходит с ним, так что это странно. В клинике, где мы с вами впервые встретились, именно у него спрашивал один из посланных Кирзби наёмников, где мальчик. Думаю, Франц сейчас охраняет его. Если Майкл и был в том доме, то теперь его, конечно, перевезли.

— Тогда надо проследить за графиней! — оживилась Софи.

— Кажется, сегодня мы упустили эту возможность.

— Простите, вам сейчас не до этого, — холодно сказала девушка. — Вам ведь стреляться на рассвете.

Стэнли сообщил мне перед нашим отъездом с бала, что секунданты договорились о времени поединка — в шесть утра, в пяти километрах от окраины города. Там был лесок, где в такую рань мы никого не потревожили бы.

— Да, возможно, меня завтра застрелят, и наша с вами кампания закончится, — сказал я.

Не отвечать же, что беспокоиться не о чем, так как я алхимик, собирающийся сжульничать на дуэли.

— Ну, вы ведь не могли поступить иначе.

— От этого не легче.

— Вы боитесь?

— Немного.

Софи почему-то удовлетворённо кивнула.

— Это хорошо. Может, вам тогда и повезёт.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, лично у меня всегда так бывает: если чего-то боишься, это обязательно не сбудется.

Я усмехнулся. Грози мне реальная опасность, утешение было бы слабое.

— Вот вы и приехали, — сказал я, указав на особняк Кирзби. — Спасибо за вечер.

— Я уверена, что вы убьёте этого напыщенного индюка, — проговорила девушка, вылезая из машины. — И мы с вами увидимся завтра. Постарайтесь сегодня выспаться.

— Непременно последую вашему совету. Доброй ночи.

Попрощавшись с Софи, я отправился в «Элеонор». Меня впустил швейцар, поскольку дверь была по позднему времени уже заперта. Получив пару фунтов за беспокойство, он поклонился и спросил, не желаю ли я поужинать.

— Осталось ещё холодное мясо и немного овощей, — предложил он. — Моя жена припрятала.

Я отказался. Во-первых, поел на балу, а во-вторых, нервы были натянуты, а это не располагает к трапезе. Волновался я не из-за дуэли, а потому что никак не мог сложить головоломку. Вдобавок, напрягало участие в деле неизвестного высшего демона, с которым не желали связываться остальные обитатели Преисподней. Джексон же вообще расписался в бессилии и самоустранился. А это было за всё время нашего сотрудничества впервые.

Поднявшись в номер, я разделся, принял ванну, пролежав в ней, пока вода не остыла. Потом попробовал лечь спать, но никак не мог забыться: одолевали мысли о том, как взаимосвязаны известные факты. Пришлось встать. Я зажёг лампу, сел за стол и достал листок бумаги. Прежде всего, набросал на нём несколько фамилий и соединил их стрелками. Получилась схема, которую я несколько минут обдумывал.