Странно, что не слышал раньше о подобном способе пополнять запасы магической энергии. Разве стал бы я тогда в прошлых жизнях связываться с магией смерти? Всего одно выступление на сцене заменило мне сегодня десяток кровавых ритуалов, сэкономило много времени и человеческих жизней. Зачем, спрашивается, теперь нужна некромантия? Не тем я раньше занимался; ох, не тем!

Я покачал головой, улыбкой отпугнул стаю бродячих собак — те поджали хвосты, шмыгнули в кусты.

А вот двуногие хищники оказались не столь сообразительны.

Из зарослей цветущего кустарника, начинавшихся за домом, мимо которого я проходил, появился квартет женщин. Судя по одежде и запаху — жительницы не этого района. «Обнаружение жизни» давно заметило их засаду: продолжал по привычке бросать вокруг себя заклинание.

— Куда торопишься, красавица? — спросила та, что поигрывала ножом.

Преградила мне путь, шагнула навстречу. Её подруги поспешили отрезать мне пути к отступлению. Словно я собирался убегать.

Поблизости от зарослей не работал ни один фонарь. До ближайшего освещённого участка — шагов тридцать, не меньше. Не слышал ни звуков шагов, ни цокота лошадиных копыт, ни грохота колёс экипажей.

«Может им подсветить? — подумал я. — Красавица из меня ещё та».

Но вместо «огонька» я скастовал «сон». Четыре раза. Без пауз между плетениями.

Женщины повалились на мостовую. Довольно неудачно: все четверо приложились о камни головой. Сам не понимаю, почему применил «сон», а не убил грабительниц — раньше за собой стремления к гуманизму не замечал.

Причина выбора заклинания в хорошем настроении? Или сделал это по привычке: собирался разжиться маной? Вздохнул. Энергия мне сейчас без надобности. Её попросту некуда закачивать.

Посмотрел на спящих женщин, почесал кончик носа.

Добить?

Эта идея мне не понравилась. Посчитал глупостью расходовать ресурсы понапрасну. Ведь бандитки ещё смогут мне пригодиться, если они орудуют в этом районе не в последний раз.

Подошел к проходу, откуда появились грабительницы, заглянул за кусты. Обнаружил там окружённую стенами домов и густой растительностью ровную площадку. Укромное место — как раз для того, чтобы спокойно, не привлекая внимания обыскать, а то и распотрошить жертву.

Принёс туда спящих бандиток.

Проснутся они не скоро. А на дороге их того и гляди раскатают в блин колёса экипажей. В том тёмном месте, что они выбрали для встречи со мной, непросто вовремя заметить лежащие на мостовой тела. Раз уж бандиток не убил я — пусть пока поживут.

В борделе меня встретили, точно любимого мужа, вернувшегося из командировки.

Охранница у входа поприветствовала счастливой улыбкой. Продемонстрировала отсутствие передних зубов. Распахнула передо мной двери.

Госпожа Барелла радостно всплеснула руками. Едва сдержала порыв стиснуть меня в объятиях, прижать к груди и расцеловать — всё эти желания прочёл на её лице. Вцепилась в мои плечи, точно решила ни в коем случае не позволить мне сбежать. Осыпала меня комплиментами. Спросила, надолго ли я пришёл, хорошо ли себя чувствую. Не заикнулась о деньгах.

Чёрная и Белая (я потребовал именно их: не хотел сегодня обучать премудростям правильного обращения с мужчинами новых работниц) бросились ко мне с радостным визгом. Повисли у меня на шее — ну точно, как скучавшие жёны. Едва не принялись демонстрировать свои знания и умения на пороге общего зала.

Запоздало перечислил хозяйке борделя свои требования: женщины, выпивка, закуски.

— А ужин? — хором спросили госпожа Барелла и повисшие на моих плечах жрицы любви.

— Не сейчас, — сказал я. — Поем позже.

— Спустишься ночью в зал? — спросила Чёрная.

Я усмехнулся.

Ответил:

— Ну не на кровати же буду есть.

Хозяйка борделя и компаньонки обменялись торжествующими улыбками.

Глава 25

Вечер продолжил удивлять и радовать. Не помню, чтобы в каком-то из борделей жрицы любви обслуживали меня с таким рвением, горячностью и старательностью, с какими трудились сегодня над моим телом Чёрная и Белая. Такого не случалось даже в элитных заведениях Турока, чьи работницы заслуженно славились своим профессионализмом.

Компаньонок больше не озадачивало и не смущало моё «уродство». Женщины обращались с ним умело, по-хозяйски, демонстрируя, что в точности запомнили все мои вчерашние наставления. Действовали слаженно, энергично, проявляли фантазию, не мешали и деловито подсказывали друг другу, словно выполняли пункты заранее чётко спланированного мероприятия.

Их напор и настойчивость меня поначалу насторожили. Заподозрил в поведении компаньонок подвох. Сверхактивность, услужливость и стремление жриц любви выжать из меня все соки и радовали, и настораживали. Даже скастовал на себя «драконью кожу», готовясь к возможному нападению: с такой защитой мог расслабиться — сомневался, что в этом мире есть оружие, способное её пробить.

«Кожа» не пригодилась.

Я разгадал причину стараний компаньонок.

Улыбнулся, подумав о том, что мог бы догадаться о задумке женщин и раньше. Отбросил тревожные мысли.

— Вы ещё не проголодались, госпожа? — в очередной раз интересовалась Белая.

— Курочка в белом вине у нашей поварихи сегодня получилась просто замечательная! — нашёптывала Чёрная.

Компаньонки всё чаще заговаривали о еде. И со мной, и друг с другом.

Но не переставали трудиться: совместными усилиями заставляли меня интенсивно сжигать калории. Должен признаться, у них это неплохо получалось. На разговоры об ужине мой живот вскоре стал реагировать жалобным урчанием.

— Ладно, — сказал я. — Перерыв.

В глазах тружениц борделя вспыхнула надежда.

— Что вы там говорили о курице? — спросил я.

Компаньонки взвизгнули и захлопали в ладоши.

Когда я спустился вниз, общий зал показался мне словно сонным — тихим, почти безлюдным. Пока шагал к ещё вчера облюбованному столу, насчитал в зале десяток компаньонок, облачённых в полупрозрачные робы, да полдюжины их клиенток с эмблемами боярских родов на одежде. При виде меня те и другие оживились. Засверкали в мою сторону улыбками, словно приняли меня за хозяйку борделя. Зашушукались, провожая нашу троицу взглядами.

Карауку я заметил на барной стойке. Та лежала по правую руку от приветливо улыбавшейся мне госпожи Бареллы. Хозяйка салона поинтересовалась моим самочувствием и настроением. Дождалась, пока мы с компаньонками рассядемся. Кивнула головой — направила к нашему столу пышногрудую разносчицу.

Я не спеша сделал заказ.

Не подавал вида, что догадался, чего от меня ждут.

А меня и не торопили.

Пока ел, в комнате появлялись всё новые лица. Едва ступив на порог, женщины обязательно задевали меня взглядами. Потом оглядывались по сторонам и занимали места за столами, на диванах, усаживались на разбросанные по полу подушки.

К тому времени, когда я покончил с едой, в зале случился аншлаг. Сидячие места закончились. Пятеро то ли пока не впрягшихся в работу, то ли уже отработавших смену компаньонок дожидались окончания моего ужина стоя у стены.

Моя просьба принести чашку кофе вызвала в зале волну недовольных шепотков. Заметил: Чёрная и Белая едва сдержали разочарованные гримасы. Оказавшаяся под прицелами многочисленных глаз разносчица зябко повела плечами; подгоняемая многочисленными взглядами, метнулась на кухню.

— Слышала, сегодня в Городском театре было необычное представление, — сказала словно невзначай оказавшаяся рядом с нашим столом хозяйка борделя.

— Быстро до вас дошла информация, — сказал я.

— Как же я жалею, что пропустила это зрелище! — сказала госпожа Барелла. — Гостьи салона мне так красочно его описывали! Вы не поверите, госпожа! Они вынудили меня впервые за долгие годы испытать зависть! Ничего не могла с собой поделать. Вот бы хоть одним глазком взглянуть на эту огненную птицу!