Я ожидал чего угодно, но точно не обдолбанного Эрнеста в этой квартире. Кой хрен он приперся в Минск?

— Давай, садись на табуретку! Я тебя щас к батарее пристегну! — он снова шмыгнул носом и подтянул штаны.

Они спадали. Похудел, бедолага!

— А не боишься, что пока пристегивать будешь, я тебя ушатаю? — уточнил я.

Дерьмо уже случилось, и потому я почти перестал бояться, просчитывая варианты, как мог бы расправиться с Эрнестом. Да, в коленках и в затылке еще ощущался холодок страха, но ему на смену приходила дремучая ярость: норадреналин плескался в крови, порождая кровожадные помыслы. Но мажорчик еще не подозревал, что ему предстоит...

— Шатальщик! То-то ты меня в Анакопии ушатал, а? А рыпнешься — пристрелю! Сам себя пристегивать будешь!— он достал из кармана модной, но грязной и обтрепанной кожаной куртки самые настоящие наручники и кинул их мне. — Давай, пристегивай! А то пристрелю! Через железку руки пропусти! Пристегивай давай!

"Нежность"— вот как они назывались, эти кандалы. Придумывает же кто-то такие названия? Шокер "Ласка", дубинка "Сюрприз", резиновые пули "Привет". Наручники — "Нежность". Дурдом какой-то.

Эрнест махнул стволом пистолета в сторону батареи. На радиаторах отопления у нас в квартире имелись металлические защитные решетки. Дети же — носятся! Закреплены они были... Да никак они не были закреплены, надеты сверху плотно — да и всё. Но незванному гостю знать это было не обязательно. Так что наручники я пристегнул — к решетке. А он и не заметил: наверное, и вправду был обдолбанный.

— Ты ведь жизнь мою испортил, Гера! Понял? Жизнь мою, бл*ть! Я что, плохо жил? Я ох*енно жил! — он ходил по кухне: два шага в одну сторону, два — в другую. — А как ты появился... Ч-ч-ерт, соседушко, я за последние дни такого дерьма хлебнул, знаешь? И ты, щас за всё ответишь, за всё-о!

Он принялся размахивать "марголиным":

— Я что, зря тебя выслеживал? Не зря... Я тебе ноги прострелю, потом руки прострелю, потом уши поотстреливаю, потом хрен! Бл*! Шесть патронов... Не получится. Ладно, хрен не буду... Но деньги ты мне отдашь. Я тебя обчищу! Это будет справедливо!

Вдруг в дверь забарабанили.

— Какого... Ты ждешь кого-то?!— задергался Эрнест.

— Понятия не имею, — пожал плечами я настолько удивленно, насколько позволяло мое прикованное наручниками состояние. — Иди, посмотри в глазок, потом мне скажи... Вдруг милиция?

— Аа-а-а, м-м-мать, ты ж ментовской сам... Щас гляну! — он запинаясь об собственные ноги поперся в коридор, а я осторожно-осторожно, обливаясь нервным потом и стараясь не лязгнуть, снял решетку с батареи и подкрался к раковине, замерев у стены с тяжелой металлической хреновиной, занесенной для удара.

— Там мужики какие-то! — зашипел Эрнест от дверей. — В дубленках! Что делать?

— Я-то что сделать могу? Я к батарее пристегнут! Сам решай! — откликнулся я, голосом делая самый несчастный вид из всех, на какие только был способен.

— Может— уйдут? — снова прошипел он.

И тут послышался звук опускаемой дверной ручки и легкий скрип петель. Что — и он? Он тоже — такой же идиот как и я? Не закрыл дверь?

— А ты кто б*ять такой? — раздался недоуменный голос.

Я и отсюда услышал, как запахло "Астрой". Это сколько они выкурили, если источали такие миазмы?

— Я тебе покажу, кто я бля*ть такой, я тебе покажу! А ну, руки вверх! Зашли в квартиру, зашли оба! Двери закрой за собой! — истерил Эрнест.

Ой, дура-а-ак! Ну что он будет делать с ними тут, в кваритире? Пристрелит? Штабелем уложит?

— У него пистолет! — выкрикнул кто-то и раздался сначала звук удара, а потом — приглушенный выстрел: "марголин" и сам вроде как негромкий, а тут — как будто стреляли через много слоев материи.

— Ы-ы-ы-ы-ать! — сдавленный стон, грохот закрываемой двери...

— Тащи его внутрь, этого гада! Вяжи его, сволочь эту! — они там крушили мебель!

— Нога-а-а... — раздался еще один приглушенный выстрел.

— У-у-у, б*яди, вот я вас! — кряхтел и матерился Эрнест.

Я и не думал высовываться. А зачем? Ребята там и так неплохо проводят время! Если бы москвич был в лучшей форме — я бы поставил на него, но сейчас, даже учитывая пистолет в его руках, Эрнест представлял собой жалкую пародию на бойца.

— О, р-р-ужье! — в кордиоре продолжали развлекаться вовсю.

— Куды-ы-ы, положь на место! — и звуки ударов

Наконец те двое, кажется, совладали с Эрнестом. Возня продолжилась некоторое время, а потом мужской голос с облегчением произнес:

— Тьфу, вскользь прошла. Но кровища течет — будь здоров! Это точно — не твой клиент?

— Не! Похож, но не он... Да и не очень то и похож! Этот какой-то замусоленный весь, гляди — измочаленный!

— И че делать? Перепутали что ли? И ствол еще... Какого хрена у него ствол? — удивление было искренним. — И ружье на полу... Странно всё это.

— Свяжем и сбежим, — идея, на самом деле была очень здравой, я просто мечтал, чтобы они так и поступили, но тщетно!

— Набегаемся! Нога, смотри, кровит. Сходи на кухню, бинта какого найди, а? Я этого ворошиловского стрелка покараулю. Пистолет гляди — спортивный! Ты шо за хрен, а? — звук пинка породил еще один сдавленный стон.

Похоже, Эрнеста связали и заткнули ему рот. Но об этом мне думать было некогда: в сторону кухни приближались шаги. Я поудобнее перехватил решетку от батареи и — БАЦ! — ломанул ей прямо по шапке, прямо по помпончику знакомого типа в знакомой "Аляске"! Всё-таки фарца! То-то "Астрой" воняло!

Фарцовщик рухнул на пол как подкошенный, а я добавил ему с ноги — футбольный, пыром, под дых.

— Ста-а-ас, что там у тебя?..

Я выскочил в коридор и запустил во второго фарцовщика радиаторной решеткой, не беспокоясь о шуме. Он мне напротив был на руку, если соседи вызовут милицию — я жутко обрадуюсь! Железяка сделал свое дело: раненый в ногу визитер потерял боеспособность, так что добавочный в голову, сцепленными в замок руками, стал причиной того, что он "страциу прытомнасць" — потерял сознание, то есть.

В сухом остатке имелись три тела, лужа крови на полу в коридоре, обращенный в хлам коридорный гарнитур и скованные наручниками руки. Прежде чем предпринимать что-либо, я обшарил карманы затейливо связанного собственным ремнем Эрнеста и воспользовался найденным при нём ключом от наручников. Это было сложно, но я справился: раздался вожделенный "щелк!" Тут же кинулся перевязывать ногу фарцовщика полотенцем из ванной.

Идиот? Может быть... Но труп мне тут точно был не нужен. Может, рана и пустяковая, но истечет кровью — что буду делать?

Когда с этим было покончено, я, воспользовавшись наглядным пособием в виде связанного Эрнеста, обездвижил по тому же принципу обоих фарцовщиков и принялся перетаскивать их в нашу с Тасей комнату. Ну не в детской же их укладывать, право слово?

Пришлось перебинтовать башку Стасу — радиаторная решетка оставила на его лбу серьезную ссадину, да и в сознание он не приходил. Главное — дышал, а остальное... С остальным разбираться можно уже потом. Когда со спекулянтами вопрос был решен, и они лежали рядышком на полу, в окружении новомодного интерьера в стиле "полесский минимализм", пришел черед Эрнеста. Я ухватил его за ноги и поволок прочь из коридора, чтобы уложить, например, на балконе, и тут...

— Чё за херня тут творится? Это что — кровища?! — голос был полон такого искреннего изумления, как будто его обладатель ожидал увидеть в квартире, например, молочные реки с кисельными берегами.

Твою ма-а-а-ать! ДВЕРЬ!!! Я снова не закрыл дверь!

— Спокойствие, только спокойствие! — проговорил я, пытаясь разогнуть спину и глянуть — кто же это там еще в гости пожаловал?

Лучше бы не смотрел.

Это был Сережа и два его товарища, те самые, из подпольной качалки! Ну вот какого хрена?!! Я взял с места в карьер — и плечом врубился в полуоткрытую дверь, поскользнувшись на луже крови и матерясь по чем свет стоит. Такой маневр выбил дух из Сережи, который стоял на пороге, и позволил мне выиграть время. Для чего?