— Нихрена мы его не нашли. Сейчас военные лес прочесывают. Как сквозь землю провалился! — Казимир Стефанович встал, прошелся туда-сюда по комнате и замер, глядя на настенные часы.
— И что за он? — всёж таки было интересно до жути.
— Садовник. Из Ивашкович. Ты не знаешь, просто какой-то дядька, живет там безвылазно с тысяча девятьсот сорок седьмого…
Я только хмыкнул: убийца был садовник? Хорошо хоть не дворецкий! И не таксист! А потом у меня в голове вдруг щелкнуло:
— И что, говорите, как сквозь землю провалился? Из Ивашкович, говорите? А на мине вы его искали?
— Какой мине? — удивился Герилович. — Погоди, ты чего такой довольный?
— А ничего. Идём брать садовника! Голову даю на отсечение — я знаю где этот гад прячется!
Полковник мгновенно переменился в лице, высунулся в окно и по-разбойничи свистнул:
— Миха! Микола! По коням! Белозор взял след!
Как будто я псина какая-то.
Гумар и Даликатный — верные оруженосцы Гериловича, которых под яблоней развлекал своими байками Петрович, тут же подорвались, попрощались с дедом и рванули к простому армейскому УАЗу — тент был откинут, так что забраться на сидения стало секундным делом. Я ухватил со стола огурец, дернул с крючка брезентуху — там по карманам было полно всякой полезной мелочи — и выпрыгнул в раскрытое окно.
— Идиот самый настояшшый! — прокомментировал мою эскападу старый Гумар. — Скачешь аки козлый горняк!
Помахав ему огурцом на прощанье, я взгромоздился на заднее сидение и заявил:
— Ну, дуем в Ивашковичи! Но нам понадобятся фонари и лопаты. Скорее всего!
—…ять! — хлопнул по рулю младший Гумар. — Деда-а-а-а!
Дед слышал мои слова, а потому уже копошился в сарае, матерясь и ворча. Вышел он на свет Божий с двумя штыковыми лопатами в руках, сунул их внуку в руки и ушел в дом, чтобы вернуться с двумя фонарями: один был плоский, тот самый с красным стеклышком, а второй — огромный, блестящий, длиной чуть ли не в локоть.
— Угробишь — убью, — сказал Петрович, протягивая мне оба. — Ой, то есть… Убьешь — угроблю! А! Какая хрен разница! Ты присмотри за ним, Михась, он уже «Орленка» твоего уконтрапешил!
— Белозор катался на «Орленке»? — перегляулись Гумар и Даликатный. — О-о-о-о, как мы много пропустили! Гера, повторишь для нас?
— Ой, идите в баню! — мне погоню с волками вспоминать было тошно.
Рыкнул мотор УАЗика, машина резво покатилась по местным колдобинам и выбоинам, поднимая из-под колес фонтанчики пыли. С тенистой, зеленой, пахнущей болотной тиной и цветами улицы Северной советский внедорожник вырвался на горячую от солнца асфальтовую дорогу и меж полями и перелесками бодренько двинулся к Ивашковичам.
Я как будто снова очутился в Афганистане: сосредоточенные лица парней, в своей полувоенное одежде похожих то ли на матёрых туристов, то ли на наемников, знойный воздух, Герилович, который что-то напряженно говорит в рацию. Автоматы меж колен у Гумара и Даликатного, рукоять огромного пистолета, которая виднеется за пазухой полковника, и я — в роли провидца и проводника. Вот что значит — де жа вю!
— Нам к кладбищу, — сказал я.
— К кладбищу? — удивился Микола Даликатный.
— Ну да. Там бункер.
— Бункер? — даже Герилович отвлекся от рации.
Только Гумар-младший похоже сразу всё понял. Он ведь был местный!
— Мозырский укрепрайон? Под Ивашковичами? Нихрена себе! И народ там сверху хоронит… Погоди, Ивашковичи же сожгли, там всё население пришлое, откуда им знать, верно?
— Очень верно, — кивнул я. — Под холмом там — два этажа бетонных, и подземные ходы — один к реке, второй — черт знает куда, в сторону полигона.
Бункер этот в моей реальности был обнаружен в конце восьмидесятых-начале девяностых, варварами из племени вторчерметовцев, которые воровали ограды с могил на кладбище. Они и обнаружили проход, заваленный листьями, ветками и землей под корнями дерева. И сразу им стало не до могил: всякого-разного металла в подземелье было предостаточно! Таскали не один год! Это мне байдарочники рассказывали, когда на экскурсию на холм водили.
— А откуда ты всё это… — начал было Даликатный, но потом осекся. — А! Ну да. Белозоровская херня.
Герилович снова быстро-быстро заговорил в рацию: давал распоряжения о передислокации каких-то подразделений. Ну да, если это садовник-шпион там досконально под землей всё изучил — черта с два мы вчетвером его поймаем! Наконец, полковник договорил и отложил рацию.
— Не должен уйти. Плотно обложим! Гера, где вход — знаешь?
— Один — знаю. Там ограда могилы такая, с виноградными гроздьями. И ниже по склону, метра на четыре, дерево хвойное, скорее всего — сосна… Вот по склону шагов двести — будет яма с листьями, землей и всяким хламом: там и проход. Про другие мне неизвестно. А в этом месте вроде как даже никакой двери нет — петли ржавые да и всё. Но это не точно.
— Ладно… — Гумар и Даликатный переглянулись.
— Отвыкли мы от тебя, Гера, и от твоих фокусов тоже, — почесал подбородок Герилович.
— Ща-а-ас, лешего поймаем, я вас еще ис метафорическими картами достану! — пообещал я.
Карты Тася дорисовала, и прислала — бандеролью! Черт его знает как, но пришло буквально за несколько дней, а я даже испытать ни на ком не успел. Эскизы мы вместе сочиняли, но окончательный вариант Таисия делала уже сама, и результат был впечатляющий: ничем не хуже тех глянцевых картонок с фантазийными картиночками, что использовала каждая вторая уважающая (или не уважающая) себя психологиня году эдак в 2022. Мне для поддержания эдакого капельку сверхъестественного реноме оно было в самый раз!
— Кстати о картах! Показывай! — Герилович сложил хрустящую бумажную простыню с отпечатанным на ней планом местности на коленке, в центре оставив Ивашковичи.
Я ткнул пальцем:
— Вот кладбище, вот с этой стороны — могила с виноградной оградой. Вот сюда примерно первый ход идет, к реке… Там такой пригорок глиняный. У вас что по округе — войсковая операция, действительно?
Не заметить технику и людей в форме, которые заполонили дороги, было просто невозможно.
— Совместная, — ответил полковник, закончив раздавать указания по рации. — Твой Соломин со своими тоже по лесам бегает. Кстати — неплохой сыскарь, я его в САМ рекомендовал, да и Волков вроде как на карандаше держал бравого майора, но — ни в какую! В чем дело-то? Почему он за эти благословенные перди так держится?
— Природа понравилась, — сказал я. — Огурцы распробовал.
Стану я ему про Ясю и Олежу говорить, конечно! Надо оно мне — как зайцу стоп-сигнал.
— Огурцы это да! Что надо, — задумчиво кивнул Герилович.
Кладбищенский холм впечатлял.
Стоял на окраине, в стороне от невысоких ивашковических черных хаток, издалека видный и привлекающий внимание. Шумел соснами, навевал тихую грусть ровными рядами простых деревянных крестов, скромных памятников из гранитной крошки, сваренных кустарным образом оград, столиков и скамеечек. По деревне уже рассредотачивались военные — судя по шевронам, артиллеристы или ракетчики. Вокург Ивашкович, по лесам тоже начался конкретный такой чёс, даже непонятно было, чего в лесу больше: деревьев, милицейских фуражек или солдатских пилоток?
Мимо патрулей и постов Герилович вел нас весьма уверенно — ему даже не приходилось доставать удостоврение. И как это у него получается: его всегда все знают! Гумар и Даликатный подхватили лопаты, я взял фонарик и ткнул им в сторону кладбища:
— Туда!
Поднявшись по склону и попетляв вдоль могил, я не без труда сориентировался: сосен тут было много!
— Вот они — винограды! — подал голос Гумар.
— А вот — дерево! — откликнулся Даликатный. — И яма. Копай, Гера!
— Охренеть теперь! — буркнул я. — Потом не говорите, что лопата сломалась потому что вы ее Белозору дали. Вся ответственность ляжет на ваши узкие плечи! Одни уже отправили меня на «Орленке» в разведку — и что из этого вышло?
Эти трое откровенно ржали, но местность под прицелом держать не переставали. А я знай себе — откидывал землю и листья. Не так я представлял себе долю местечкового Джеймса Бонда пополам с Гарри Квебертом, совсем не так… Наконец лезвие лопаты издало мерзкий до оскомины на зубах звук, шкребанув по бетону. Я расшвырял ветки — и листья посыпались внутрь.