Перечисляя многочисленные пункты Правил старшая отвлекалась от грустных мыслей сама. А её монотонный бубнёж успокаивал Мышку.

Я не перебивал и не торопил Рослевалду: не видел причины для спешки.

Выяснил, что до принятия соответствующего решения Советом, приговор Силаевой не озвучат и уж тем более не приведут в исполнение. Собрать же совет, как заверила Росля, дело не одного дня.

Слушал боярышню внимательно, с неподдельным интересом.

Отмечал всё, что так или иначе могло иметь отношение к поступку Варлаи. Делил помеченное на две части: на ту, что может привести Силаеву на плаху (или как они тут казнят благородных?) и ту, что может оправдать её действия.

Первая кучка получалась заметно больше.

Своим поступком Силаева нарушила с десяток статей Правил. Начиная с того, что участвовала в несанкционированной Советом дуэли, провела ту не по правилам, без разрешения Совета убила на ней благородную. И заканчивая пренебрежительным отношением к самим Правилам, что расценивалось боярынями едва ли не как самое тяжкое из возможных преступлений.

И за все эти нарушения Варлае грозило одно и то же наказание — смерть.

Если Совет боярских родов признает её вину.

Именно этот пункт я и «положил» во вторую кучку.

Что бы ни писали в законах, решения на судилищах принимали люди.

По словам Рослевалды, виновна ли Варлая Силаева, определит Совет, состоявший из представительниц боярских родов. И если признает её вину, именно он выберет наказание. Хотя выбор у Совета и небольшой: либо извинения перед пострадавшими и денежный штраф, либо смертная казнь — другие наказания для благородных Правила не предусматривали.

Логика подсказывала, что за убийство на «неправильной» дуэли благородной Силаева штрафом не отделается, что смертной казни Варлае не избежать.

Но это если следовать логике.

Мой же опыт подсказывал, что поступать так не всегда обязательно.

Особенно когда имеешь дело с людьми.

По сути, вина Варлаи заключалась не в том, что она затеяла дуэль, и не в том, что убила на ней свою соперницу. В подобном боярыни не видели ничего дурного: такое случалось, пусть и не часто. Ошибка Силаевой состояла в другом: она не соблюла при вызове на дуэль соответствующие параграфы Правил. Значит, поединок не мог называться «дуэлью» — был обычной трактирной дракой, в какой зазорно участвовать благородным. «Порочил боярскую честь», что бы это ни значило.

Боярыня бросила Сомовой вызов, убила её — благородные так поединки не проводили. Варлая обязана была отправить Карле вызов заблаговременно, подать заявку на поединок в Совет боярских родов, и после получения разрешения на дуэль, сразиться с соперницей на арене во время ближайшего турнира, в перерыве между основными поединками. По сути, она проделала бы всё то же самое, но не сразу, с разрешения Совета, совершив завещанные предками в Правилах реверансы.

Силаева же поторопилась, наплевала на придуманные предками боярынь Правила. Вот в этом и состояло её главное преступление.

Я дождался, пока Росля зачитает заключительный пункт. Дал ей время отдышаться.

И лишь тогда спросил:

— Но ведь Совет может и оправдать твою маму?

— Ты думаешь? — сказала Рослевалда.

— Ну, в теории ведь такое возможно?

— Наверное. Но… тётя Кишина думает, что главы приговорят маму к казни. И не только она — все так считают. Наши слуги сейчас только об этом и шушукаются.

— Ваша глава тоже признает её вину? — спросил я.

— Ты шутишь, Кира? — сказала Росля. — Нет, конечно! Наверное…

— То есть, совесть позволит ей закрыть глаза на поступок твоей мамы?

— При чём здесь совесть?!

Я неопределённо повёл плечами: при желании этот жест можно было истолковать как угодно.

— Сомовы убили тётку Меркулу! — сказала Рослевалда.

— Почему ты думаешь, что это сделали они?

— Все это знают! А ещё они пытались отравить мою сестру! Помнишь? И что? Мама должна была ждать, пока они доберутся и до нас? Да, она слегка поспешила… Но она дралась честно! Я это знаю! И победила!

— Значит, Силаевы её поддержат?

— Конечно!.. — сказала Росля.

Выдержала паузу, о чём-то задумавшись.

Добавила:

— Только маме это нифига не поможет. Что толку от нашего голоса, если остальные будут требовать казни?

— Так уж и все? — спросил я.

— Ну…

— Сколько родов в Совете вас поддержат?

— Я…

— Как сейчас там распределяются голоса?

— … не знаю.

— Что нужно сделать, чтобы голосов вашего рода и его союзников стало больше?

Рослевалда посмотрела на меня. Почему-то смутилась.

— Я… не знаю, — повторила она.

— Мне нужно это знать.

Выделил голосом слово «нужно».

Росля вдруг снова всхлипнула. Вытерла рукавом нос.

— Об этом лучше спросить у тётки Кишины, — сказала она. — Я… в этом всём не очень разбираюсь.

— Ладно. Пошли. Где она?

Ссадил с ноги Мышку.

— Её сейчас нет дома, — сказала Рослевалда. — Побежала советоваться со старшими — хотела у них узнать, как можно помочь маме. Но… ты ведь никуда не спешишь, Кира? Тётка обещала, что к обеду вернётся.

О возвращении Кишины боярышням доложила слуга.

Мы дожидались этого известия в комнате Мышки.

Только собирались отправиться на поиски боярыни, как та явилась к нам сама — бледная, со следами слёз на лице, с серыми мешками под глазами. Вошла в комнату, выставив живот и переваливаясь с ноги на ногу. Кивнула мне, погладила по голове Мышку, взяла Рослю за руку.

— Меня не пустили к вашей маме, — сказала она. — Но я узнала: с ней всё нормально. Она сейчас в Доме совета. Там её будут держать до приговора. Но вы не волнуйтесь, девочки. Наша глава пообещала, что сделает всё, что в её силах, чтобы Варлае помочь.

— Что она сможет?! — воскликнула Рослевалда.

Руку у Кишины не отняла.

— Гораздо больше, чем мы, — сказала боярыня.

Я поинтересовался:

— Когда состоится Совет — тот, на котором вынесут приговор?

— Если считать сегодня, то через три дня.

— Так скоро? — сказала Росля.

— И маму отпустят? — спросила Мышка.

— Обязательно отпустят, — сказал я.

Боярыня посмотрела на меня с осуждением. Но промолчала.

— Кишина, — сказал я. — Росля уверена, что глава вашего рода на Совете поддержит поступок Варлаи, проголосует за её невиновность. Это так? Или Росле слишком хорошего о ней мнения?

— Разумеется, наш род будет на её стороне, — сказала боярыня. — Как и все наши союзники.

— Сколько у вас суммарно голосов?

— Пока недостаточно.

— А если станет достаточно? — спросил я.

— Что значит… станет?

— Мы с вами можем пообщаться наедине? Сейчас.

— О чём? — спросила боярыня.

Голос её прозвучал устало и отрешённо.

Я собирался ответить, но меня опередила Мышка.

— Кира поможет маме, — сказала мелкая. — Правда-преправда! Она обещала.

— Хорошо, — сказала боярыня. — После обеда.

— Сейчас.

Боярыня вздохнула.

— Если ты настаиваешь, Кира… Поговорим в моём кабинете.

— Я правильно понимаю: квадрат переходит к тому, кто срубит дерево? — сказал я.

Боярыня кивнула в ответ.

На случай, если я не заметил её жест, сказала:

— Всё верно, Кира. Квадрат переходит к тому роду, чей представитель срубил чужое дерево предков.

Слова Кишины заставили вздрогнуть от омерзения и ужаса эльфийскую составляющую моей собирательной личности, а притаившегося во мне тёмного мага вынудили содрогнуться от истеричного хохота.

Они рубили меллорны!

На протяжении двух тысяч лет!

Только для того, чтобы распределить места в своём Совете!

Согласно местной легенде, которую только что поведала мне боярыня, один из Ушедших богов несколько тысяч лет назад явился на остров Кординия. За уже всеми позабытые заслуги он даровал тридцати местным героям семена дерева предков — меллорнов. Ровно сотню — именно столько деревьев эльфы изначально высаживали в новых рощах.